внешнее (от милирирентген до сотен рентген);
внутреннее – за счет инкорпорации пыли и аэрозолей (от милирирентген до сотен рентген).

Как известно, ионизирующее излучение обладает высокой биологической активностью, вследствие чего при воздействии на живой организм вызывает ряд патологических нарушений.
При высоких уровнях лучевого воздействия наряду с существенными изменениями во всех отделах нервной системы, обнаруженными в результате гистопатологических исследований (Б.Н. Могильницкий, Л.Д. Полищук, Д.Г. Шеффер, В.В. Португалов и ряд других) имеются значительные изменения функционального состояния нервной системы.
В монографии «Острая радиационная травма у человека» под редакцией профессора Н.А. Куршакова сообщается: «В настоящее время не возникает сомнений, что в механизме развития патологического процесса при лучевой болезни решающее и первостепенное значение имеет нарушение функции нервной деятельности, возникающее в основном в результате непосредственного воздействия на нервную систему»…(ссылка на ряд зарубежных и советских авторов и, в частности, на А.К. Гуськову, Г.Д. Байсоголова, А.Ф. Бибикова и др.)

При описании функционального состояния нервной системы указывается на обонятельные галлюцинации, снижение остроты вкусовых ощущений, изменений условнорефлекторной деятельности, эмоциональную неустойчивость, снижение памяти, но не описывается психопатологическая картина изменений ЦНС.

По моему убеждению, в формировании психопатологических изменений у наблюдаемых контингентов в период аварии и в дальнейшем при ликвидации последствий аварии на ЧАЭС, ведущая роль принадлежит не ионизирующему излучению, хотя оно, несомненно, усугубляло клиническую картину о психотравмирующей ситуации, — тяжелой, многомерной, с тенденцией к длительному воздействию за счет невозможности её быстрого разрешения.

Факторы этой психотравмирующей ситуации:

Угроза смерти.
Угроза утраты здоровья.
Угроза утраты здоровья семьи и особенно детей.
Чувство вины за произошедшее.
Угроза утраты благополучия.
Неопределенность настоящего.
Отсутствие перспектив на будущее.
Противоречивость информации о настоящем.
Страх импотенции.
Страх генетических поломок и т.п.

Психотравмирующая ситуация в течении года со дня аварии может быть разбита на несколько периодов:

Шоковый период.
Период напряженной неопределенности.
Предпусковой и пусковой период.
Период разрешения психотравмирующей ситуации.

Отсутствие мощной ударной волны, светового излучения, пожаров, разрушений в городе и на территории станции с массой раненных, обожженных (имевших место после ядерных взрывов в Хиросиме и Нагасаки), относительно благополучное состояние поступивших в 1-е и 2-ые сутки пораженных (около 250 человек), неясность радиационной обстановки, характера аварии, отсутствие информации, установка городских органов власти на обычный распорядок жизни города не привело к формированию чрезвычайно мощной психотравмирующей ситуации в «шоковый» период.
Как следствие этого, массовые острые реактивные психозы не возникли ни в первый, ни во второй день аварии, несмотря на исключительно мощный характер ионизирующего воздействия, приведшего, в последствии, к гибели 32 человек и проявлению клинической картины острой лучевой болезни 1-2-3 степени тяжести у 250 человек.
Что же отмечалось первые два дня?
[spoiler]1. По сообщению хирурга МСЧ-126 М.Г. Нуриахметова: у оператора 4-го блока Анатолия К (фамилии не указываются по этическим соображения – прим. редакция chornobyl.in.ua), обожженного радиоактивным паром и в последствии погибшего (15% обожженной кожи – лицо, руки), отмечалось психомоторное возбуждение, эйфория, больной вовремя обработки обожженной кожи пел песни. В дальнейшем психомоторное возбуждение сменилось нарастающей вялостью, заторможенностью, бреда и галлюцинаций не было.
2. У водителя скорой помощи Анатолия Г (30 лет), доставленного в приемное отделения после многократных поездок в район разрушенного реактора., отмечалось выраженная вялость, заторможенность, бледность кожных покровов, тахикардия, АД 100/60, оглушенность.
После принятия внутрь, при содействии друзей-водителей, 100 граммов разведенного спирта возникло интенсивное психомоторное возбуждение, больной нецензурно бранился, порывался встать с постели, с трудом удерживаемый 5 мужчинами.
Возбуждения было купировано введением ГОМКа, введением реланиума и аминазина.
Вечером больной покинул терапевтическое отделение, что бы выпустить из квартиры собаку, дать распоряжение друзьям. Бреда и галлюцинаций не наблюдалось. В 6-ой больнице г. Москвы диагностирована вегето-сосудистая дистония.
3. Водитель АТП Николай Д, 1931 г., ранее замеченный в злоупотреблении спиртными напитками, с 6.00 до 14.00 27.04.86 г. занимался дезактивацией улиц города, был доставлен в отделение скорой помощи с ушибленными ранами мягких тканей лица, окровавленный, возбужденный, в состоянии алкогольного опьянения 2 степени. Больной сопротивлялся хирургической обработке, был назойлив, расторможен, нецензурно бранился. Бреда и галлюцинаций не было. В дальнейшем постоянно работал в 30-ти километровой зоне водителем.
4. Врач-психиатр В.В. Навойчик с 8.00 до 20.00 26.04.86 г. работал по приему пораженных в приемном покое и отделении скорой помощи МСЧ-126.
Среди массы пораженных, поступивших в первый день аварии, не было больных с психотическими проявлениями (реактивными психозами, обострением ранее имевшими место психическими заболеваниями). У небольшой части больных отмечалось эйфория, другие были подавлены, угнетены, заторможены, что обычно сочеталось с бледно-серым цветом лица, влажностью кожных покровов, снижением артериального давления, тахикордией. Бреда, галлюцинаций не отмечалось. В динамике при наблюдении больного в терапевтическом отделении отмечалось нарастание вялости, заторможенности. К вечеру палаты представляли жуткую картину: покрасневшие от лучевого воздействия внешне здоровые, физически крепкие люди погрузились в тяжелый болезненный сон, усиленный действием психотропных препаратов. Спецрейсом тремя автобусами больные были доставлены 26и 27.04.86 г. в г. Борисполь, а затем самолетом в Москву.
5. По наблюдению цехового терапевта ЧАЭС Г.И. Навойчик, поднятой по тревоге в первые минуты аварии на здравпункте №1, куда было доставлено в общей сложности около 80 пораженных: у небольшой части отмечалось не резко выраженное возбуждение, больные были взволнованы происшедшим, стеснялись появившейся рвоты, жаловались на тошнату, головную боль, головокружение, першение в горле, кашель. После промывания желудка, принятия адсорбентов, аэрона, этаперазина и йодистого калия больные направлялись в приемное отделение МСЧ-126 машинами скорой помощи.
6. 26.04.86 г. г. Припять жил почти обычной жизнью: школьники пошли в школу, взрослые – кто на роботу, кто на дачу, в лес на шашлык или рыбалку, на речку. Работали магазины, столовые, кафе, во дворце культуры проводились торжественные регистрации свадеб, утром по пенным лужам, мытых с целью дезактивации улиц, босиком бегали дети, на улицах довольно быстро сформировались уже с утра группы людей, обсуждавших случившееся. Поток жителей утром направился на базар.
Когда вывалившуюся из автобуса толпу работников атомной станции, приехавшую со смены в начале девятого, стали в городе поливать целью дезактивации прямо из поливочных машин, поднялся галдеж, хохот, оживление, положительные эмоции, шутки.
К середине яркого, солнечного, теплого, весеннего дня у здания больницы и приемного покоя собрались женщины с детьми, чтобы получить сведения о самочувствии мужей, сыновей. Несмотря на предостережения и разъяснения медработников толпа под окнами больницы не желала расходиться. Медицинские работники и водители скорой помощи, прежде всего терапевты, имевшие подготовку по радиационной медицине, в первый день пропустившие через свои руки более 250 пораженных, понимали лучше других тяжесть происшедшей аварии. Осознание происходящего вызывало реакцию мобилизации, направленную на выполнения своего профессионального долга.
Лишь часть населения, самая малая, быть может хорошо осведомленная, оперативная в принятии решения, уехала 26.04 и 27.04, минуя милицейские кордоны, увозя на личных машинах детей и пожитки, ещё меньшая часть успела заклеить окна своих квартир.
Тревожные опасения, сомнения, страхи стали нарастать к концу дня, 26.04.86 г., что подогревалось прежде всего слухами о предстоящей эвакуации, с сомнениями и надеждой, подсознательным успокоением себя: а вдруг ненадолго, а вдруг вообще пронесет. Этому способствовала неясность радиационной обстановки, неясность степени разрушения реактора, а так же парадоксальность действий высоких должностных лиц, уже утром прибывших в г. Припять на черных «Волгах», военных «уазиках» и также спокойно группками без респираторов и спецкостюмов, обсуждавших и утром и вечером ситуацию нВ городской площади у горисполкома и горкома партии.
В ночь на 27.04 город погрузился в тревожный, беспокойный сон.
8. 27.04.86 г. в 14.00. по городскому радио было сообщено об эвакуации города, рекомендовано взять с собой вещи и запас продовольствия на три дня. Началась плановая, колоссальная по своим масштабам четко организованная, но несколько запоздалая эвакуация 50-ти тысячного города на 1100 автобусах.
Эвакуации предшествовали часы напряженности, тревоги, страхов, неясных слухов, с одной стороны, и беспечности, недооценки случившегося за счет отсутствия информации о размерах аварии и уровнях радиации, с другой.
Ни вовремя эвакуации в г. Припяти, ни в пос. Полесском или Иванкове, ни в окружающих зону эвакуации деревнях, среди населения не отмечалось паники, чрезмерной суеты, стонаний, рыданий. Растерянно притихшие, скрывая в душе свои волнения и переживания, люди покидали свои обжитые места с надеждой на скорое возвращение. Сельское население с пониманием, сочувствием и душевным теплом встречало переселенцев.
9. Врач скорой помощи Пронин В.В. сообщает, что 27.04.86 г. он должен был доставить пораженных из МСЧ-126 в Иванковскую больницу. Около 18.00 начался этот «бешенный рейс». Машина с больными мчалась со скоростью 110-120 км/час. Шофер не реагировал на просьбы врача и больных, сидевших в салоне машины, и только тогда сделал остановку, когда безногий инвалид свалился с носилок. На крики врача и больных ответил: «Вы хотите сами спастись, а там люди! Мне надо перевозить людей!».
Когда машина остановилась у больницы и шофер снял респиратор, то все обратили внимание на серый цвет лица, растерянный вид, какую-то несуразность движений, неадекватность ответов. Силой пришлось водителя затащить в приемный покой, ввести пипольфен, но он все порывался вскочить с кушетки, просил отпустить его, кричал: «Мне надо спасать! Там люди!» Дальнейшая судьба больного не прослежена, так как врачу Пронину В.П. необходимо было возвращаться в МСЧ-126 за очередной партией больных.
10. Пионерский лагерь «Сказочный» (п. Иловница) – 30-ти километровая зона. Здесь с 28.04.86 г. стали собираться самые активные, организованные, волевые люди г. Припяти: эксплуатационные работники, ремонтники, строители, медики МСЧ-126. В корпусе, где жили дети, размещались по цехам без чрезмерной суеты, растерянности, паники, не выплескивая наружу свои переживания, организовывая четкие дежурства и в лагере, и на станции.
Не было громкого смеха, веселой музыки, она раздражала, являлась кощунством в этой трагической ситуации. Конец апреля и первые дни мая – максимальное психическое напряжение, ожидание ещё более трагических последствий, нового чрезвычайного мощного взрыва в том случае, если перекрытия не выдержат температурного воздействия разогревшегося неуправляемого реактора, и все рухнет в воду бассейна-барботера…
Лишь 10.05.86 г. по центральному телевидению академик Велихов сказал, что теперь мы можем перевести дух…. Жители лагеря «Сказочный» перевели дух… Жители лагеря «Сказочный» перевели дух, угроза нового чудовищного взрыва с ещё более ужасными последствиями миновала, чему предшествовала напряженная работа шахтеров, эксплуатационников, ремонтников в крайне тяжелых, опасных условиях высокой радиации. Психическое напряжение в эти дни было на пределе. Нарастала тревога, страх, но паники не было, напряжение, нередко, снимали умеренными дозами алкоголя.
02.05.86 г. возник первый реактивный психоз у начальника смены цеха ЧАЭС Валентина С. Сотрудники, знавшие Валентина С до аварии, отмечали особенности его характера: занудность, сутяжные тенденции, постоянное недовольство, склонность к реакциям раздражения, бурного негодования. В этот день больной появился в здравпункте лагеря с жалобами на слабость, требовал взятия у него анализов крови, был назойлив, то приходил, то уходил. Затем явился в штаб лагеря, требуя немедленно связать его с сотрудниками КГБ, чтобы сделать им чрезвычайно важное заявление, на лице выражение страха, был подозрителен, растерян, метался по лагерю. Боялся, что время уходит, что может случиться сто-то непоправимое. Требовал предоставить ему возможность связаться непосредственно с М.С. Горбачевым, почти ежеминутно просил показать ему циферблат часов, отказался говорить психиатру о своих переживаниях, пока работник КГБ не уполномочил врача беседовать с Валентином С. Ни врачу-психиатру, на работнику КГБ Валентин С так и не сообщил о причинах своего крайнего беспокойства.
Внутривенно больному было введено 4,0 мл реланиума, а затем внутримышечно 4,0 мл аминазина. Психомоторное возбуждения ещё длительно не снималось, больной высказывал отрывочные бредовые идеи, отношения, преследования, затем стал дремать. С диагнозом: острый реактивный параноид больной доставлен в психоневрологическое отделение в пос. Полесское, а затем в психиатрическую больницу им. Павлова (Киев). В октябре 1986 г. мною был направлен в психиатрическую больницу МСО-21 (г. Электросталь) для решения вопроса о лечении и вынесении экспертного решения о возможности дальнейшей работы на центральном щите управления ЧАЭС.
Валентин С. был допущен к работе (!?) по заключению ВКК психиатрической больницы МСО-21, проявляя в дальнейшем сутяжные тенденции в достижении льгот, пятикратной оплаты по больничному листу, возмущался неправомерными действиями психиатра, заявлял врачам МСЧ-126 о своих намерениях жаловаться в вышестоящие инстанции с целью наказания виновных. Круг жалоб, претензий и притязаний замкнулся на собственных ощущениях, личных амбициях и обидах.

После исчезновения острой опасности грандиозной катастрофы и смерти от лучевого поражения наступил период угнетающей неопределённости.
Появилось время для осмысления происшедшего, определения первоочередных задач, своего места в сложившийся ситуации. В сложной неопределенной обстановке людей волновала судьба реактора, судьба станции, судьба города и окружающей земли. С напряжением вслушивались в программу «Время», вчитывались в газетные строки, сопоставляя прочитанное и услышанное об истинном положении дела на станции, возмущались искажением фактов в опубликованных статьях, принижением роли эксплуатационников, ремонтников, медицинских работников МСЧ-126 в ликвидации последствий аварии (через здравпункт АБК за 12-часовую смену проходило до 800 человек, жаждущих услышать успокаивающий голос врача, выпить кружку воды, получить необходимые лекарства). Значительными были нагрузки в здравпункте базового лагеря «Сказочный» в мае-июне 1986 г.
Настроение эксплуатационников, ремонтников, медиков было сниженным, подавленным. Веселая музыка раздражала, дискотека дворца культуры г. Припять «Эдисон-2» с демонстрацией слайдов г. Припяти, напоминавшая слишком остро о «мирном времени», не смогла развеять грустных дум о судьбе людей и земли Полесской.
Людей поражал контраст между бушующем цветением садов, яркой пышной зеленью, чистотой и пустотой города и окружающих деревень, нетронутостью нив, уютом ими оставленных квартир, которые они изредка, почти тайком навещали, и теперешним положением. Уж очень резким был контраст между прошлым и настоящим.
Бытовая неустроенность семей, теснота помещений, чрезвычайная жара этого грозного лета, высокие уровни радиации в зоне аварии, чрезмерные физические и психические нагрузки, даже одинаковая спецодежда и неопределенность позволили людям назвать этот период «войной», а события до аварии – довоенными. В июне 1986 г. пришли известия о гибели 32 пораженных и 200-х случаях лучевой болезни.
Психотравмирующая разноплановая, многомерная ситуация сделала свое гнусное дело, надломив дух людей, несмотря на внутреннюю установку выжить, выстоять.
В клинической картине среди обратившихся за медицинской помощью жителей Чернобыльского района преобладали жалобы на:
1. Сниженное настроение, колебание настроения, слезливость ранее не свойственную им.
2. Тягостные мысли о настоящем, навязчивое прокручивание киноленты событий накануне аварии и в первые дни аварии, их сопоставление.
3. Тревогу и страх за будущее своей семьи, своих детей, собственное здоровье.
4. Возможность тяжелых последствий, если не сейчас в виде лучевой болезни и вегето-сосудистой дистонии, то в недалеком будущем в виде рака, лейкозов, снижения потенции, генетических поломок.
5. Головные боли, довольно интенсивные у лиц с высокими дозовыми нагрузками.
6. Довольно частые жалобы на значительное ухудшение памяти на текущие события, затрудненное запоминание нового материала.
7. Черты нерешительности, неуверенности при выполнении привычных дел.
8. Тревогу за здоровье.
9. Чувство вины за происшедшую трагедию.
10. Выраженное нарушение сна с затрудненным засыпанием, тревожными, кошмарными сновидениями, пунктирным сном, ранним пробуждением, отсутствием свежести от ночного сна, реже – сонливость днем.
11. Проявление раздражительности, обостренное чувство обидчивости.
12. рассеянность, несобранность, затруднение при выполнении обычных психических нагрузок.
13. Гиперестезия к звуковым и световым раздражителям.
14. Напряженное ожидание конца вахты и отсутствие успокоения во время отдыха вследствие неразрешимости массы социальных проблем.
15. Неопределенность происходящего, неизвестность, тревога за судьбу станции, города, земли, людей.
Клиническую картину психопатологических проявлений периода напряженной неопределенности среди обратившихся за медицинской помощью составляли главным образом:
1.Реактивные депрессивные неврозы (90% случаев) с преобладанием в клинической картине аффективных проявлений в виде подавленного, тоскливого настроения, без выраженной психической и двигательной заторможенности, с концентрацией переживаний вокруг обстоятельств, связанных с аварией, неустанным прокручиванием происшедших событий, присоединением тревоги, внутреннего беспокойства, дрожи, страха.
Больные проявляли неуверенность в своих прежних способностях, отмечались тенденции к самоосуждению, проявлению чувства вины, отмечались идеи отношения и не резко выраженная апатия, позволявшая выполнять свою привычную работу, хотя и со сниженными возможностями. Суицидальных мыслей и действий не проявлялось.
Сомато-вегетативные проявления депрессии: ухудшение аппетита, головные боли, нарушения памяти и сна. Сердцебиение, боли в области сердца, нарушения менструального цикла.
2. Ажитированная депрессия (5% случаев) с проявлением двигательного беспокойства (без громкого плача, стенаний, криков, заламывания рук), со сниженным настроением, тревожными опасениями, страхами, тревогой.
3. Ипохондрическая депрессия (4,5% случаев), с преобладанием повышенной тревоги за свое здоровье в силу возможности возникновения лучевой болезни, лейкоза, рака, снижения потенции, генетических поломок, ущерба нанесенного здоровью, синестопатическими проявлениями, фиксацией внимания на этих ощущениях.
4. Реактивные параноиды (0,5% случаев), боли, подробно описанные выше.

Пусковой период характеризуется важными вехами послеаварийной жизни ЧАЭС: пуском 1 и 2 энергоблоков, завершением работ по сооружению саркофага, а также решением главной социальной задачи – предоставлением благоустроенного жилья большинству пострадавшего населения в Киевской области, Киеве и Чернигове, компенсации материальных потерь, значительным улучшением жилищных условий на вахте – созданием поселка «Белые пароходы» и введение в строй поселка вахтовиков «Зеленый мыс».
В своей массе тревога, опасения, сомнения постепенно блекнут, улучшается настроение, нормализируется сон, аппетит, чему, прежде всего, способствует улучшение жилищных условий, нормализации работы на станции.
Остаются раздражительность, колебания настроения, слезливость, утомляемость, ухудшение памяти, обидчивость, обостренное восприятие социальной несправедливости (чему способствовало порой незаслуженное получение квартир, денежных вознаграждений, наград, изменение и пересчет дозовых нагрузок), намечаются тенденции к написанию жалоб, чаще всего обоснованных. В клинике преобладают невротически депрессии с поблекшими проявлениями тоски, тревоги, страха.

Этот период (с декабря 1986 г.) совпадает с началом строительства г. Славутич и подготовительными работами по пуску 3-го энергоблока ЧАЭС.
Ситуация проходит к этому времени от психотравмирующей к экстремальной и нормально-физиологической и характеризуется уменьшением психофизического напряжения, исчезновением значительного количества факторов психотравмирующей ситуации, остроты и интенсивности их воздействия, значительным улучшением радиационной обстановки в зимнее время.
Крайне тяжелая семейно-бытовая неустроенность начала аварии сменяется размеренными ритмическими трудностями вахтовой жизни: относительно спокойного периода, характеризующегося продолжительным, однообразным рабочим днем, сменой жизненного ритма с напряжением в период вахты и расслаблением вне её, т.е. дома в благоустроенных квартирах (нередко с использованием транквилизирующего воздействия алкоголя).
Астенезирующие факторы ещё продолжают действовать. Происходит отсев, уход с вахты ослабленных психотравмирующей ситуацией и значительными дозовыми нагрузками старого, опытного, наиболее грамотного персонала и приток нового персонала, неопытного, необстрелянного, недостаточно обученного, не привыкшего к экстремальной ситуации, нередко имеющего совсем другие установки и, в частности, получение максимальных материальных прибавок с минимальными психофизическими затратами. В высказываниях людей ещё звучит горечь потерь, особенно остро воспринимаемая коренным населением Чернобыльского района, связавшего свою жизнь с земле. Потеря привычных родных мест: лесов, полей, рек, садов, угодий, животных, привычного уклада жизни и всего, что с детства окружало их, — невосполнимая ничем не компенсируемая утрата.
В этот же период времени усиливается приток на работу местного населения, уже устроенного и получившего жильё, за это время в различных городах Украины. Ностальгирующий зов родной земли, тоска по родным краям возвращает их сюда, заставляет бросать дома и квартиры.
В высказываниях людей сохраняются обиды на социальную несправедливость: те же дозовые нагрузки, награды, распределение квартир, медицинское обеспечение с тенденцией к гиподиогностике, нерешенный вопрос о постоянной прописке в городе Киеве семей как раз тех припятчан, которые наиболее активно проявил себя в период аварии, получили наибольшие дозовые нагрузки и, казалось бы, наиболее достойных.
Клиническую картину психопатологических проявлений этого периода составляли:
1. Затянувшиеся депрессивные неврозы (60%) с поблекшими, матовыми, тусклыми проявлениями депрессии, тревоги, страха.
2. Невротические развития (5%).
3. Астено-невротические и астено-депрессивные синдромы, сопутствующие больных с ОЛБ и вегето-сосудистой дистонией (20%) с выраженными вегетативными нарушениями: расстройством сна, аппетита, диспептическими проявлениями, тахикардией, сердечными болями, гипергидрозом, акроцианозом, повышенной чувствительностью к холоду, а так же повышенной утомляемостью, колебаниями настроения, стойкими нарушениями памяти.
4. Декомпенсация астенических и паранояльных психопатий (2,5%).
5. Острые алкогольные психозы (2,5%) как среди состоявших ранее на учете местных жителей, так и среди алкоголиков, вновь прибывших и проскользнувших медицинские осмотры.
6. Частыми в этот период стали наркомании (10%) с использованием старых традиционных методов (гашиш, анаша), так и современных средств, главным образом транквилизаторов и снотворных.
7. Случай тяжелой невротической депрессии с суицидальной попыткой путем вскрытия в области локтевых сгибов.
Виталий Ч, 1958 г.рождения, начальник смены ЧАЭС женат, имеет детей. Семейная жизнь благополучна. Наследственность психическими заболеваниями не отягощена. Трудолюбивый, с развитым чувством ответственности, принципиальный, честный. Выдвинут на должность начальника смены в период аварии. Самочувствие в период аварии хорошее, несмотря на огромные психические нагрузки, отсутствие отдыха компенсировал приемом крепкого чая и кофе, но бессонницей в этот период не страдал.
В ноябре 1986 года ушел в отпуск и по путевке поехал в Эстонию в молодежный студенческий дом отдыха. Резкий переход обстановки от максимального напряжения, когда «все делось, как на одном дыхании», к расслаблению привело к ухудшению самочувствия. Снизилось настроение, стал замкнутым, игнорировать массовые мероприятия, появилось нарушение сна, стал переоценивать, переосмысливать свои действия в период ликвидации аварии, стал находить в своих действиях ошибки, появились идеи вины, ухудшилась память, испытывал затруднения при чтении книг, появилась неуверенность в возможности выполнения своей работы, страх потери работы. Для того, что бы отвлечься от тягостных переживаний, решил досрочно уехать домой, надеясь, что в семейной обстановке наступит улучшение его психического самочувствия. Однако дома самочувствие не улучшилось, стал безинициативным, замкнутым, не проявлял интереса к улучшению бытовых условий семьи. В надежде, что на работе ему легче удастся собраться, выйти из состояния депрессии 15.01.87 г. приехал на вахту.
Спустя неделю попал в поле зрения группы психиатров и психотерапевтов на АБК, занимавшейся психоэмоциональной разгрузкой оперативного персонала ЧАЭС. Больному были назначены иглоаппликации, аутотренинг, транквилизаторы, однако в связи с отсутствием эффекта в течении 8-и дневного лечения был 28.01.87 г. направлен на прием к врачу психиатру пос. «Зеленый мыс» с целью решения вопроса о трудоспособности.
28.01.87 г. мной больному было назначено лечение, предложен больничный лист, от которого на 29.01.87 г. он отказался, сославшись на необходимость сдать дела на работе, а 30.01.87 г. утром был вновь на приеме.
Жалуется на ухудшение памяти, снижение работоспособности, затруднение выполнения привычной работы, нарастание неуверенности в возможности восстановления своих сил, опасение потерять любимую работу, должность начальника смены, полученную во время аварии, высказывает обиду на несправедливое к нему отношение, выразившееся в попытке отстранения его от должности, отсутствие поощрений за работу в самый напряженный период.
После длительной беседы, уточнения анамнеза и выяснения всех психопатологических проявлений заболевания больному мной было рекомендовано лечение в отделении неврозов МСО-21 г. Электросталь, подготовлено специальное направление с результатами обследования специалистов поликлиники и данными клинических исследований.
Больной дал согласие на лечение без негативных реакций и намеревался выехать рейсовым автобусом в Киев, но спустя 4 часа его с глубокими резанными ранами в области локтевых сгибов, в полубессознательном состоянии из-за массивной кровопотери доставили в хирургический кабинет.
После непродолжительного лечения в хирургическом отделении в пос. Полесском был направлен на лечение в психоневрологическую больницу г. Киева.
По сообщению жены в настоящее время его психическое состояние не вызывает никаких тревог.